Александр Пушкин
Бородинская годовщина
Великий день Бородина
Мы братской тризной поминая,
Твердили: «Шли же племена,
Бедой России угрожая;
Не вся ль Европа тут была?
А чья звезда ее вела!..
Но стали ж мы пятою твердой
И грудью приняли напор
Племен, послушных воле гордой,
И равен был неравный спор.
читать дальше
Евгений Долматовский
Советские танки в Брюсселе (быль)
Я не знаю, где их подожгли.
На Кубани, быть может…
Иль за Доном
Погибли носители русской брони,
Был недолог их век,
Но он славно и яростно прожит.
И, уже запылав,
Шли,
Стреляли,
Давили они.
Немцы их захватили.
Огонь вырывался со свистом.
Даже к мертвым машинам
С опаской сползались враги.
Там, под люками,
Черные руки сгоревших танкистов
Крепкой хваткой сжимали
Оторванные рычаги.
Чтобы скрыть
Свой провал и позор своего отступленья,
Чтоб забыть, как гремит
Между Волгой и Доном метель,
Повезли их в Европу —
Показывать для устрашенья,
Так сгоревшие танки
Приехали в старый Брюссель.
Их на площадь поставили.
Хрипло смеялись убийцы,
А советские танки
Стояли угрюмой стеной.
И в глубоком безмолвье
Смотрели на башни
Бельгийцы.
И, пока не стемнело,
Старались пройти стороной.
Ночь настала.
Уснул грустный город немецкого плена.
Груды стали уральской
Мерцали под фландрской луной.
Там, где шел Уленшпигель,
Шагали захватчики в шлемах.
Ночь пугала их всем:
Темнотою, луной, тишиной.
Рассвело.
Что случилось?
Нет башен стахановской сварки.
Все покрыто цветами —
Кровавыми сгустками роз,
И гирлянды тюльпанов
Горят непреклонно и ярко,
И роса в лепестках,
Словно капли искрящихся слез.
Это были «КВ»
Или верные «тридцатьчетверки»,
И казалось брюссельцам —
Сейчас их броня оживет
И над башней поднимется
Парень
В простой гимнастерке
И на битву с врагами
Бельгийский народ позовет.
1943
Товарищ, верь!
(Обращение к европейскому бюргеру)
Ушёл Габбана из страны.
И Дольче тоже ,
В какой же будут пацаны
Ходить одёже?
читать дальше
Не пишите, не надо - «она так мечтала стать»
Она стала, она балерина, у неё есть полёт и стать.
Млечный путь дал бинты, а Луна - чуть-чуть мази Вишневского, и залечили ранку.
И кто-то строгий, но очень родной напомнил: «здесь надо держать осанку»
И Чайковский за пианино вдруг засмеялся, что его пытаются отменить, и начал новый балет,
А Захарченко в гардеробе театра оставил бронежилет.
Корса в платье, неузнаваема и прекрасна, задумалась во втором ряду,
И Моторола в буфете с чаем: «да сейчас я, иду-иду»
Как танцует она? - удивится кто-то из вновь пришедших, - она без ног!
Но балерины здесь не танцуют, они парят, так видит Бог.
Светлана Чмыхало. 05.08.2022
Долгарева в телеграме -URL записи
Патриоты читают Коца.
Либералы читают Каца.
Над Донецком снаряд несётся,
Чтоб в квартиру мою въебаться.
Призывают мочить фашистов,
Призывают побыть добрее.
Вымой голову, сдохнешь чистой.
Отработала батарея.
Призывают измазать в дёгте,
Просят, чтоб замолчали пушки.
Я накрашу зелёным ногти
И пройдусь по бульвару Пушкина.
Чтоб испуг проступил на мордах,
Сытых мордах - теперь, впервые.
Потому что у Бога мертвых
Не бывает. И мы живые.
(лазая в ЖЖ) Прилепин еще стихо отыскал.URL записи
Елена Заславская
ДОНБАССКАЯ ПАСХА
А по посёлку Фрунзе лупят грады.
С донбасских сакур облетает цвет.
И баба Ната у разбитой хаты
Глядит на свет.
А лепестки, как ангельские перья,
Летят и кружатся под вражеским огнём,
И дед Иван из своего бессмертья
Её прикрыл невидимым щитом.
А Благовест звучит сквозь канонаду
Христос воскресе… посреди войны…
Спасите, русские солдаты, бабу Нату!
Донбасской Пасхи
Верные сыны.
………………………………………..
Ольга Старушко
****
Симонов и Сельвинский стоят, обнявшись,
смотрят на снег и на танковую колею.
— Костя, скажите, кто это бьёт по нашим?
— Те, кого не добили, по нашим бьют.
Странная фотокамера у военкора,
вместо блокнота сжимает рука планшет.
— Мы в сорок третьем освободили город?
— Видите ли, Илья, выходит, что нет.
Ров Мариуполя с мирными — словно под Керчью.
И над Донбассом ночью светло как днём.
— Чем тут ответить, Илья, кроме строя речи?
— Огнём, — повторяет Сельвинский. — Только огнём.
Урок
Признаемся по-деловому, честно и наперед:
Мы получили урок, а впрок ли нам он пойдет?
Не отчасти, не по несчастью, не затем, что пошли на риск,
А наголову, и дочиста, и полностью, и враздрызг,
Иллюзиям нашим – крышка, всё – к старьевщику и на слом,
Мы схлопотали урок и, надо сказать, поделом.
Отнюдь не в шатрах и рощах изучали наши войска
Одиннадцать градусов долготы Африканского материка,
От Кейптауна до Мозамбика, вдоль и поперек,
Мы получили роскошный, полномасштабный урок.
Не воля Небес, а промах – если армию строишь ты
По образу острова семь на девять, смекай, долготы-широты:
В этой армии – всё: и твой идеал, и твой ум, и твоя муштра.
За это всё получен урок – и спасибо сказать пора.
Двести мильонов истина стоит, а она такова:
Лошадь быстрей пешехода, а четыре есть два плюс два.
Четыре копыта и две ноги – вместе выходит шесть.
Обучиться такому счету нужно почесть за честь.
Всё это наши дети поймут (мы-то с фактом – лицом к лицу!);
Лордам, лентяям, ловчилам урок – отнюдь не только бойцу.
Закосневшие, ожиревшие пусть его усвоят умы
Денег не хватит урок оплатить, что схлопотали мы.
Ну, получил достоянье – гляди его не угробь:
Ошибка, если усвоена, – та же алмазная копь.
На ошибках, конечно, учатся – жаль, что чаще наоборот.
Мы получили урок, да только впрок ли пойдет?
Ошибку, к тому же такую, не превратишь в торжество
Для провала – сорок мильонов причин, оправданий – ни одного.
Поменьше слов, побольше труда – на этом вопрос закрыт.
Империя получила урок. Империя благодарит!
(лазая в ЖЖ) стихо...URL записи
Запад с Востоком садятся за общий стол.
Молодая кровь между ними в хрустальной чаше.
Запад: Секс, наркотики, рок-н-ролл.
Восток: это не наше.
А в ногах у них жила нефти и море слез,
И собака из фильма Тарковского вдруг рычит.
Запад: теперь футбол,
там где был Христос.
Восток молчит.
Города - это мир парикмахерских и аптек.
А в степи только ветер и сверху звезда пасётся.
Запад: мужчина + женщина - прошлый век.
Восток смеётся.
Между ними в солдатской фляге запас воды.
И поэт непонятный страну называет Тройка.
Запад стар, но под маской выглядит молодым.
Восток на руке может
сделать стойку.
Ты закрыл глаза и считаешь до двадцати,
Вспоминаешь о детстве советском своём далёком.
Но ведь это война,
мой милый, как ни крути.
Хоть мы все за мир между западом и востоком.
Влад Маленко
Клеветникам России
О чем шумите вы, народные витии?
Зачем анафемой грозите вы России?
Что возмутило вас? волнения Литвы?
Оставьте: это спор славян между собою,
Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою,
Вопрос, которого не разрешите вы.
читать дальше
Был век бурный, дивный век:
Громкий, величавый;
Был огромный человек,
Расточитель славы.
То был век богатырей!
Но смешались шашки,
И полезли из щелей
Мошки да букашки.
Всякий маменькин сынок,
Всякий обирала,
Модных бредней дурачок,
Корчит либерала.
[...]
И раздолье языкам!
И уж тут не шутка!
И народам и царям —
Всем приходит жутко!
Всё, что есть,— всё пыль и прах!
Все, что процветает, —
С корнем вон! — Ареопаг
Так определяет.
И жужжит он, полн грозой,
Царства низвергая...
А России — Боже мой! —
Таска... да какая!
И весь размежеван свет
Без войны и драки!
И России уже нет,
И в Москве поляки!
Но назло врагам она
Все живет и дышит,
И могуча, и грозна,
И здоровьем пышет,
Насекомых болтовни
Внятием не тешит,
Да и место, где они,
Даже не почешет.
А когда во время сна
Моль иль таракашка
Заползет ей в нос, — она
Чхнет — и вон букашка!
Денис Давыдов
Современная песня (1836)
"оружие, нефть и Бог"URL комментария
Ого, Трампушка прямо стихами заговорил)))
Под Верденом молотят человеческий фарш,
А они запасают впрок
Всё, что сможет им обеспечить реванш:
Оружие, нефть и Бог.
По Европе бродит призрак Красной Весны,
Интервентов влечёт чужой шельф.
И прекрасно помнят, что им нужно, они:
Оружие, Бог и нефть.
Над Берлином и Римом море вскинутых рук,
От разрывов над Герникой смог.
И сплетает в сети всемирный паук
Оружие, нефть и Бог.
"Тэнно хэйку банзай!" - линкоры на дне,
Горит всё, что способно гореть.
В "День Позора", конечно, подскочат в цене
Оружие, Бог и нефть.
Наши танки достигли Бранденбургских ворот
И Манчжурии пыльных дорог,
А бывший союзник создаёт Шестой флот:
Оружие, нефть и Бог!
В строй Германия, Йемен, Корея, Вьетнам,
Биполярного мира рельеф.
Неделимое делят напополам
Оружие, Бог и нефть.
"Make America great again!" -
Возгласил их новый пророк.
И снова полезут из всех щелей
Оружие, нефть и Бог.
В крови Ближний Восток, Донбасс, Карабах,
Все, кто верит еще в этот блеф,
Пока у планеты не навязнут в зубах
Оружие, Бог и нефть...
URL комментария
В подражание Маяковскому
Вынес хомяк из метро снисходительно
Внешность свою неформальную.
Вдруг - как дрожжи в нужник - репостами в Твиттере:
"Яд на трусах Навального!".
"Всё! Рыжыму конец!" - хомяк пламенеет
Ненавистью инфернальною,
Флагом в руках и барабаном на шее:
"Яд на трусах Навального!".
Богу Санкций челом бьет и стопы лобзает
Общественность вся либеральная:
"Я/Мы Ололоша! К отмщенью взывает
Яд на трусах Навального!
Если против рыжыма идёшь до конца,
То нет ничего аморального,
Пока пеплом Класса стучит нам в сердца
Яд на трусах Навального!
Подключайте ТикТок, Фейсбук, Инстаграм!
Используй каналы вербальные,
Просвещая учителей, пап и мам:
"Яд на трусах Навального!".
Все на борьбу! Пора выйти на улицы!
Революция не виртуальная!".
Уже шепчут в чатах болтливые курицы:
"Яд на трусах Навального!".
И торговым партнерам сломают опять
С Москвой отношенья нормальные.
Ведь нельзя просто так взять и не подвывать:
"Яд на трусах Навального!".
Так подумай, хомяк, за чьи бьешься этим
Интересы национальные,
Когда ты бесплатно зафлудил все соцсети:
"Яд на трусах Навального"???
Владимир Уфлянд, Меняется ли Америка?
Меняется страна Америка.
Придут в ней скоро Негры к власти.
Свободу, что стоит у берега,
под негритянку перекрасят.
Начнут посмеиваться Бедные
Над всякими Миллионерами.
А некоторые
будут
Белые
пытаться притвориться Неграми.
И уважаться будут Негры.
А Самый Черный будет славиться.
И каждый Белый
будет первым
при встрече с Негром
Негру кланяться.
1958
Ливень!
Не хотелось бы мне
Быть бомжом под таким дождём
Не хотелось бы,
Замерзая, спать в парке под лавочкой
Я смотрю в окно,
А дождь там пронзает всё
Прижимая к Земле
Стрекоз, комаров и бабочек.
Не хотелось бы мне, не...
Но что я вам всё о себе?
Дайте лучше я вам расскажу
Расскажу о бабочке
Вот она под кустом
Накрылась палым листом
Лист увял, куст упал. дождь усилился
Бац! -- вот и нет и её
Не хотелось бы мне быть божьей корвкой -- трут
Надкрылья, напрасны усилья, падает в пруд
Не взлететь из воды, а в пруду
Её уже ждут.
И -- не могу ничем доказать, просто вы поверьте
Не хотелось бы мне быть сейчас
Ни ангелом исцеления,
Ни ангелом смерти.
От такого дождя в полёте
Тяжелеют крыла
От удара молнии -- больно и щёкотно --
Жизнь ушла! Ну и все дела
Да и как можно души умерших на небо
Забирать на крыльях с собой
Когда небо штормит, как море,
А молнии -- словно прибой?
Нет, среди звенящего шторма
Среди молний, сомнамбул, пьяниц
Я хочу быть смотрящим в окно обывателем,
Кем я, собственно, и являюсь.
Йожин с Бажин, не считая собаки
Из бажин странный образ вдруг появиться может,
И ты, его увидев, спасайся, не рискуй -
Протопает в тумане ужасный древний Йожин,
Свистя,
Свистя
Сквозь дырочку в боку.
читать дальше
Усталый сторож сидит в каморке (круги от чашки на целлофане).
Напротив здания загса, морга.
Дедок доволен, ему по фану работать сутки ночной заплаткой, наверно, лучше, чем дома охать в своей печали, как в плащ-палатке.
К тому же платят. Совсем неплохо.
Он страж-охранник железной башни, чтоб люди пили, стирали, мылись.
Ходили в чистом, ходили в баню.
Но иногда посещают мысли, что он вообще никому не нужен. Не только родственникам в Рязани. Никто ему не готовит ужин, никто ему не готовит завтрак.
Живёт петрушкой, шутом, паяцем с побитой молью мечтой наружу.
«Кап-кап», — стекают года по пальцам.
«Кап-кап», — сомнения точат душу.
У деда — дача, комод и кактус, дом пахнет пылью, лавандой, дустом.
А там, у края небесной карты, в далёком море плывут медузы, как полустёртые континенты, гипербореи и аркаимы.
И дни, похожие на фрагменты, летят молитвой, истомой, гимном.
И ждёт волшебное королевство монарха бурь, короля-дракона.
А дед себе не находит места и часто думает: «Скоро.
Скоро я стану белым песком и костью. Но в выходной у меня рыбалка».
Как василиски, шипят насосы, и небо плещется в ржавых баках.
«Кап-кап», — отрывистая кантата,
«Кап-кап», — дожди наполняют кубки.
У самой кромки старинной карты плывут дельфины, плывут акулы.
Туземки, бусы и маниока.
Вода зелёная, как лаврушка.
Дед смотрит в зеркало прямо в стёкла очков с кривой черепашьей дужкой.
И видит в зеркале не морщины, избороздившие подбородок.
Он видит солнечные вершины и сыновей своего народа. И своды тех корабельных рёбер, и сноп лучей золотой таранькой.
«Кап-кап», — стучит языком по нёбу.
«Кап-кап» — драконы не умирают.
Драконы медленно исчезают и возвращаются к лучшим землям через туманы, через гризайли, где чайки плачут, где лодки дремлют.
Так манят сказки сластён морковкой, так жить спокойно мешает шило, так королевская кровь драконья водой солёной течёт по жилам.
И в крылья деду поверить просто, как в стол и в чайник в своей каморке.
По круглой лестнице к южным звёздам дед залезает и видит море.
И широко расправляет плечи,
и вспоминает, какой он касты.
Дракон работает безупречно.
И это правильно. И прекрасно.
Резная Свирель (Наталья Захарцева)
Ленин выходит из Мавзолея
Смотрит вокруг
Говорит
Рано
Еще
Но будьте бдительны
Слушайте Коминтернет
И улыбаются в могилах
Нетленным саблям-невестам
Первые конники
Первой Конной
Армии Смерти
Гагарин и Чкалов
склонились
Над схемой атаки
Второй Звездолетной
Эскадрильи имени Света
На город Лондон
Троцкий,
Опираясь на ледоруб,
Смотрит на Лунные горы,
Обдумывая тезисы
Третьей Мировой
Пиар-войны.
Небо – рабочим,
Душу – крестьянам,
Фабрики – грезам.
На площади мерзнут солдатики
Наши, свои
Думает Ленин
Вытягивается
На неудобной казенной лежанке
В негигантский свой рост
Скоро
Уже
Cнег уже черный.
Уже
Скоро
В тот год осенняя погода
Стояла долго на дворе,
Зимы ждала, ждала природа.
Снег выпал только в январе
На третье в ночь.
К застенчивым девушкам,
Жадным и юным,
Сегодня всю ночь
Приближались кошмаром
Гнедой жеребец
Под высоким драгуном,
Роскошная лошадь
Под пышным гусаром...
а воздух жаркий, и липкий...
А воздух жаркий, и липкий, и так его мало.
Пропустите, говорит, пропустите, я Его мама,
но ее, конечно, не пропускают,
ад хохочет, трясется, и зубы скалит,
торжествует.
А она говорит: дайте мне хоть ручку Его неживую,
подержать за ручку, как в детстве,
я же мама, куда мне деться.
Вот она стоит, смерть перед ней, в глаза ей смеется,
Пасть у смерти вонючая, зрачки-колодцы,
Смерть идет по земле, истирает гранит и крошит,
А она отвечает:
Маленький мой, хороший,
Ты уж там, где ты есть, победи, пожалуйста, эту дрянь.
Ты вот ради этого, пожалуйста, встань,
Открывай глаза свои, неживые, незрячие.
И плачет, сильно-пресильно плачет.
Он войдет в ее дом через три дня.
Мама, скажет, мама, послушай, это и правда я,
Не плачь, родная, слушай, что тебе говорят:
Мама, я спустился в ад, и я победил ад,
Мама, я сделал все, как ты мне сказала.
Смерть, где твое жало?
(с) Анна Долгарева
